Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

– Идемте.

– Тут я могу надеть туфли? Не будет слышно: земля… Совсем закоченели ноги.

– Пожалуй, я сделаю то же самое.

– Я готова.

Они шли узким – двоим не разойтись – ходом, бессознательно замедляя шаги, словно рассчитывая, что ход может кончиться на каждом шагу. Однако он уводил все дальше и дальше.

– Хен, может быть, он кончается в том полушарии?

– Все может быть. Пока могу лишь сказать, что он по спирали уходит ниже, это не выход в город – и не путь, ведущий куда-нибудь в другое крыло Жилища Власти. Это что-то совсем новое.

– Очень таинственно…

– М-да, но дворцовые тайны чаще всего пахнут кровью.

Леза непроизвольно втянула воздух:

– Нет… Чем-то слегка пахнет в самом деле, но не знаю – нет; во всяком случае, не кровью…

– Вы так хорошо различаете запахи?

– Ну, кровь пахнет очень… очень выразительно.

Они прошли еще сотню метров, спускаясь все ниже.

– Хен, может быть, отложим это исследование до другого раза? Обещаю вам…

– Тшш! Внимательно посмотрите – вперед и вниз, по направлению хода.

– Ну и что?

– Вам не кажется, что там… чуть-чуть светлее?

– Мм… Может быть. Самую малость.

– Идемте!

Впереди и в самом деле светлело – медленно, постепенно. Вероятно, где-то там находился источник света. Скорее всего, один.

– Теперь помедленнее, Леза…

– Ой, Хен, мне очень страшно…

– Да ведь бояться нечего, Леза. Ну подземный ход. Ну свет.

– Ну Миграт. Так, по-вашему?

– Сссс…

Наверное, он хотел сказать «стойте!», но не выговорил всего слова.

Они остановились.

Спиральный ход тут заканчивался. Его перегораживала каменная стена. Похоже, вся она была одним монолитом. Отсюда исходил и свет: неярко светился свод.

Перед стеной, лицом к ней, стоял человек. Даже сзади можно было узнать в нем Задиру – Миграта: массивного, как бы истекающего силой.

Сначала осторожно выглянувшим из-за поворота Лезе и Хену Готу показалось, что он стоит просто так, ничего не делая. Но вот он поднял руки. Сделал несколько странных, необычных движений ими, одновременно произнося непонятные слова.

Видимо, это был какой-то не известный ни историку, ни его спутнице ритуал. Он продолжался с минуту. Под конец Миграт воздел руки к потолку и на несколько секунд застыл в этой позе. Казалось, он спросил о чем-то – или попросил чего-то и теперь ожидает ответа.

Однако вокруг ничего не изменилось.

Слышно было, как Миграт глухо вздохнул. Опустил руки. Постоял неподвижно, склонив голову, словно набирался сил. И начал снова – уже другие движения в новых сочетаниях. Теперь он не произносил слова, но негромко пел. Мелодия казалась странной, дикой, но что-то в ней привлекало, странный, сложный ритм заставлял даже сторонних зрителей двигаться, не сходя с места, как бы извиваться, словно змея под дудочку заклинателя.

Закончился и этот ритуал. И снова – без каких-либо последствий. На этот раз во вздохе Миграта – резком, почти судорожном – ощущалось уже раздражение.

Совладав с собой, он начал еще раз – и опять по-новому. На этот раз он попытался изобразить какие-то танцевальные движения. У него это получалось плохо – и не только из-за телосложения, но, видимо, он просто не умел танцевать. Тем не менее танец, казалось, захватил его – наверное, нужная музыка звучала в нем самом, и он двигался все быстрее и быстрее, все время обращенный лицом к камню. Наконец он остановился, широко раскинув руки, тяжело, хрипло дыша.

Тогда произошло чудо. Иначе назвать это было трудно.

Нет, каменная стена не поднялась, не опустилась, не отползла в сторону и не распахнулась. Проход по-прежнему оставался закрытым. Но ниоткуда, из ничего – или из этого камня – появилась женщина.

Она была красива. От нее исходил свет. Неяркий, он не резал глаза, не растворялся в том освещении, что исходило сверху, а существовал как бы отдельно от него, изливаясь из женщины и возвращаясь в ее тело. Он пугал и привлекал одновременно и заставлял верить, что совершится что-то небывалое – хорошее или плохое. Хен Гот непроизвольно поднес руку к глазам. Леза лишь тихо ахнула. Иначе было с Мигратом: нелепо взмахнув руками, он рухнул на каменную площадку, которой заканчивался ход, судорожно вытянулся и затих. Потерял сознание. Или, может быть, умер? Женщина не обратила на него внимания. Улыбаясь, она двинулась вперед. Шаги ее были легки и совершенно беззвучны.

Она шла прямо на историка. Хен Гот попытался посторониться, но некуда было – настолько узким стал ход перед преградой. Но женщину, казалось, не смущало, что путь закрыт. Она приблизилась к историку вплотную; он невольно вытянул руки, чтобы удержать ее от столкновения, но руки не ощутили ничего, женщина же нимало не замедлила шага и в следующее мгновение прошла сквозь человека, а вслед за ним и через стоявшую позади, прижавшись к нему, Лезу и удалилась по ходу – дошла до поворота и скрылась за ним.

Они постояли, не двигаясь, несколько минут, постепенно приходя в себя. Хен Гот повернулся лицом к Лезе, и они обнялись, крепко обхватили друг друга, словно бы находя силу и защиту один в другом. Оба дышали часто и судорожно. Хен Гот почувствовал, что все лицо и все тело его покрылось потом. Он раздвинул губы – нерешительно, словно сомневаясь, что сохранил дар речи.

– Что это было, как ты думаешь?..

– Женщина…

Бессмысленность этого ответа почему-то вдруг успокоила историка. Он сумел даже усмехнуться. Медленно разжал объятия.

– Это я заметил…

– Что же еще я могла сказать?

– Да, верно…

Способность думать и действовать возвращалась к нему. Он перевел взгляд на Миграта. Претендент лежал в той же позе, повернув голову направо, глаза его были закрыты. Он был жив: редко, но высоко поднимавшаяся грудь свидетельствовала об этом.

– Задира, – сказал Хен Гот, как будто в этом еще могли быть сомнения.

– Что мы будем с ним делать?

– Н-не знаю. Разве надо что-то делать с ним?

– Он принес нам зло. А теперь оказался в наших руках. Наверное, это не случайно – кто-то решил, что так должно случиться…

Но размышлять о материи столь неопределенной Хен Гот сейчас не мог.

– Что с ним сделать… – пробормотал он. – Нам и самим помоги, Рыба, ускользнуть. А еще с ним… Нам его даже не вытащить: узко, да и весит он наверняка больше, чем мы с тобой вместе. – Он наморщил лоб. – Хотя – можно просто убить его, а?

– Это… это страшно. – Голос Лезы дрогнул.

– Я понимаю… Мне тоже не по себе.

– Слушай, а может быть, вернемся и скажем, что он здесь. Пусть тогда